День Очага.
Предыстория.
Эту идею почти никто не поддержал. Да и черт его знает, почему в голову Хэда прилетела именно эта мысль, хотя его опасения насчет праздника и с кем его проводить подтверждения не имели, чему были благодарны не только сами братья, но и их глава, идя на перекос своим-же собственным словам и плескаясь жижей странности и бесконечного сюрприза. Еще пару дней назад, он предложил съездить в Понивилль на зажитки, накопленные за несколько лет и составляющие просто гору суммы, но все-равно нуждающийся в просто огромных затратах со стороны владельцев, а уже сегодня, они всей семьей, всей толпой, можно сказать, мчаться вместе с попутным ветром куда глаза глядят, делая просто море остановок, вновь дыша свежим воздухом полной грудью возле поезда, наедаясь фастфудом до отвала и каждый раз, в одно и тоже время отправляясь на следующую остановку, проделывая следующую гору действий по кругу, до тех пор, пока они не приедут к своему пункту назначения.
Не смотря на скучный набор действий, братьям внутри вагона номер "42" скучно особо и не было. Да и соседи часто заходили в соседний вагон, чтобы посмотреть на парочку тренировочных выступлений братьев прямо в поезде или просто присоединится к веселому разговору, уходя от него ближе к вечеру ну просто невозможно довольным и веселым. Ведь там был Блюскай. А это тебе не Пинки, чтобы выводить всех своими, ну очень быстрыми речами и орать прямо в ухо, тем самым одаривая тебя глухотой на остаток жизни. Конечно, его шутки и порой безумное поведение не играло большой роли в общении со всеми подряд, но если уж шестеро озорников собрались в одном вагоне, то такая компания приветствуется почти всегда и везде, а еще когда рядом столько талантов, то и подавно.
Хэд как всегда грустил вместе с Сноу, все еще обдумывая план своих будущих действий в Понивилле. Но а Сноу так, за компанию решил присоединится к размышлениям своего брата, чтобы при возможности выдать ему свою очередную идею и вновь получить легкий отказ, а затем - море молчания, как всегда, день за днем. Но тем не менее, такая обстановка не особо мешала двум выше-интеллектуальным пони завести разговор о смысле жизни или просто о жизни, о работе, о близких в конце концов, к которым кстати они и едут.
- Думаешь, они так просто смогут нас принять? Мы им даже письмо не отправили с предупреждением, а такой сюрприз может и вовсе провалится, как я считаю! - Сноу без эмоций глядел в окно вместе с братом, поглядывая на пустынные скалы и огромные камни, которые при возможности могли просто обвалится и сказать "Стоп!" текущей поездке, но такого, Слава Селестии случится не могло - камни держала стойкая магия или другие воздействия, не давая им упасть и раздавить все, что попадется на пути.
- Может, ты и прав Сноуи. Но так и так наше письмо-бы не дошло вовремя. Поэтому, мы должны надеяться только на понимание с их стороны. - Хэд вяло взглянул своему брату в глаза, выискивая в них знак подтверждения своим словам. Но вновь не найдя должного намека, опустил свою голову на подоконник и впился своим взглядом в мелькающие каменные горы, пропуская с каждым разом все больше и больше красивых картин.
- ХЕЙ! - Вдруг резким криком обрушился голос Блю на Сноу и Хэда, огромным толчком выводя их состояние из спящего в активное. Сноу в это время нервно захлопал глазами и сильно испугался, вздрогнул, как испугавшийся волка заяц. А Хэд медленно спустился с подоконника и взглянул в глаза Блю, ловя улыбку до ушей и огромные, полные радости, глаза.
- Чего сидим тут, ни свет, ни заря?! Я клянусь, увижу вас еще раз в таком состоянии, выброшу на фиг в окно обоих, ясно?! - в глазах Весельчака не было ничего, даже никакой злости как в голосе или еще чего-нибудь ассоциирующимся с его криком и самими словами. Его обычный настрой всегда веселый, даже с утра, и даже такими методами он хотел помочь Хэду выйти из такого тяжелого состояния. Взглянув на Блю с такой забавной мордой, изображенной им специально, да и еще вперемешку с такими словами, на его морде медленно всплыла, как по волшебству улыбка, заодно вызывая ее у запутавшегося до смерти Сноу, но уже вышедшим из такого сильно-пугающегося состояния.
- У тебя запугивать не получается, ты в курсе? - Проговорил Хэд с легкой улыбкой.
- Да? Вот черт, я знал, что мне надо тренироваться! Но хотя-бы я вызвал у тебя этим пугающим состоянием то, чему я более, чем рад! Чувак, ты выглядишь превосходно! Та-ак, почему-бы вам обоим держать улыбку каждый день, а? Ну пожа-а-а-а-а-алуйста!
- Б-блю... Б-больше так н-не делай, х-хорошо? - Сноу начал неожиданно заикаться, чему Хэд был не очень рад. Он одарил Блю чуть злым взглядом, а тот, тем самым одарил брата виноватой улыбкой, похлопав Сноу по плечу.
- Упс... Извини, братик, больше так не буду...
Сноу решил отойти подальше, чтобы исправить свое немного странное состояние. Попить водички, успокоится уже полностью и затем вновь вернутся в разговор, уже с более живым состоянием.
- Хэд, так я не понял, в чем проблема? О чем вы с Сноу говорили-то? - вдруг накрыл Хэда Блю неожиданным вопросом.
- Понимаешь Блю, я просто не совсем уверен, что наше путешествие в Понивилль было единственным вариантом нормально провести Праздник... Мы могли вновь провести его вместе, как всегда, а тут мне ненароком пришла такая странная идея, приехать на праздник к еще одной частичке нашей семьи...
- Ты про Хорта и Атомса, что-ль? Бе-е-е-е, так они наверное сами будут не против, а твоя идея пришла как раз вовремя! Мне уже скучно стало от наших потасовок в Лос-Пегасусе! А тут такая возможность увидеть в лицо наших близких и одновременно далеких! Черт, я бы на твоем месте не упустил такой возможности!
- Да... Думаю тут ты прав.
Действительно, Блю не упустил-бы такой великой возможности уехать подальше от городской суеты и оказаться в аромате цветов и чистой росе, никуда не торопясь и просто расхаживая туда-сюда по своим делишкам, заходя каждому соседу в гости и попивая чаек в их доме, весело проводя время. А вот Хэд чувствовал себя виноватым, что свалится вместе со своей семьей на голову братьям, которых о знает только по своим перепискам, получаемых почти раз в месяц, потому что расстояния тогда решали почти все, да и от ленивых крупов пегасов-летунам почте доставалось очень не мало. Но наверное, все шло к лучшему, ведь те братья целыми днями проводили у себя дома, как бы прячась от других пони в своем убежище, боясь каждого неровного стука в их дверь. В одном письме Хорт рассказывал, что их жизнь в основном закручена возле науки и других больших дел, в которых просто обязан быть великий ум и золотые копыта, а значит, их надо было срочно менять, иначе их жизнь попусту превратилась в сущий Ад, который существует за пределами их Ангельского дома.
Остановки поезда приходили сами собой и братья уже привыкли выходить из уже наскучающего поезда и собираться за одним большим круглым столом, наслаждаясь салатами разных кулинарных способностей и просто разговаривая на самые разные темы, которые только шли в голову каждому музыканту, танцовщику. Хотя, им всем хотелось разлечься на своих кроватях и спать как обычно до пяти часов, чтобы уже после развеяться на танцполе или просто спеть какую-нибудь песню про ту или иную вещь. Поезд позволял им отдыхать, но очень недолго и каждое утро в скрипящем, ужасающем и очень не стойким поезде обходилось каждому сильной головной болью. Такое даже врагу не пожелаешь, пффф...
Но скоро праздник, есть повод наконец расслабится...

Все началось с того, что небольшой и главное короткий рассказ Мейн не сильно впечатлил Хорта, так как он не радовал счастливым содержанием, остроумными смешными фразами и моментами, где главному герою приходилось очень легко идти по своей трудной дороге в жизни, как не крути ты шар Земной. Но по-прежнему чуть удивляясь, Хорт продолжал слушать тяжкую историю гостьи, даже с таким, кажется, банальным поворотом событий. Он не стал разочаровывать новую гостью только из-за своих принципов и прошлых историй, повидавших мир и распространившихся по всему свету только из-за красивых слов автора и по содержанию с интересными поворотами событий, сюжета, разными заворотами, типа резких перепадов настроения героя или надоевшего уже всем пони шутера, который было интересно слушать только в сказках на ночь и в разных книжках, интересных за чтением за маленьким окошком и сильной ночной пургой, нечаянно заставшей счастливых пони на улице, покрывая их белым покрывалом. Перечитанные Хортом книжки никак не повлияли на сегодняшнюю посиделку возле красивого камина, хотя некоторые слова и даже фразы напоминали садоводу некоторые страницы боевика, про фальшивую дружбу и конечно драку, после которых выходишь в основном мертвым, нежели побитым до синяков и царапин. Хотя, после середины рассказа, Хорту стало жутко интересно, что-же произошло в самом конце, но он про себя знал, что если бы в жизни поняши Мейн произошло что-то брутальное и нечто невероятное, то перед собой он её не видел и читал бы скорее на обложке газеты «Новые Таланты», чем увидел вживую очередную звезду сцены с проявившейся вдруг славой быть в центе всех событий и общаться, конечно, с очень знаменитыми пони, вместе с самой Принцессой Селестией. Почему же Хорт забыл про Луну? Разве она не была чем-то вдохновляющим и наравне стоящим с Селестией, ведь она, как-никак была ее сестрой, а значит, заслуживала место возле трона, как член семьи. Ну нет. Луна для Хорта была скорее Талисманом Эквестрийским, чем аликорноподобной личностью, да и садовод многое о ней не знал, чтобы строить противоположные Селестии выводы о её красивой жизни, наполненной гламуром и разными бумажками, которые Селестия не успевает проверять и в основном эту работу дает своей сестре, в свою очередь выполняющей больше обязанностей, чем она сама.
Атомс был больше предрасположен к беседе и прослушиванию историй на сегодня, хоть и по виду не скажешь особо, что этот пони-химик доволен сегодняшним утром, вдруг грянувшим как из ниоткуда. Он почти не разу не моргнул, слушая как Мейн рассказывает историю своей жизни и ему хотелось переспросить все заного, чтобы не упустить каждую деталь, но, к сожалению, он этого сделать не мог, так как не позволял его охрипший и исчезнувший голос, да и сам Атомс был слишком сдержанный, чтобы вдруг не выпустить свой словарный запас в атаку только из-за того, что в прошлом поняшу Мейн часто задирали жеребята с какого-нибудь района, только из-за такой мелочи, как пустой бок без особой картинки, решающей, куда ты пойдешь, что будешь делать всю свою жизнь и благодаря чему ты будешь сосуществовать, зарабатывать в конце концов деньги, жить хорошей жизнью и благодаря чему привлечешь вторую половинку себя, противоположного пола. Такой неожиданный поворот заворожил химика, что аж тот невольно открыл рот и держал его в таком состоянии до тех пор, пока Хорт чуть не подвинулся и не закрыл его рот своим копытом, почесывая при этом свою уставшую шею, находившуюся в одном и том же, полусогнутом положении почти весь рассказ. Когда Мейн закончила и с любопытством обратила свой взгляд на них, Хорт немного размял свою шею и немного подумывал, какую из перечисленных в уме историй ему рассказать, да так, чтобы это понял и он, и вспомнил моменты из прошлого его брат и наконец полностью поняла Мейн. Через пару секунд, Хорт понял, что дар красноречия покинул его и кажется надолго, но он продолжал наращивать немного таинственности, которая находилась в их жизни под грифом «Не раскрываемо».
- Хорошая история. Только жалко, что конец не счастливый. Так бы он там и пригодился, без него весь рассказ в никуда скатился… - Хорт медленно опустил голову и ушел в свои раздумья. Ведь, все бы ничего, но его смутил конец рассказа. Слезы, очередное непонимание со стороны чужих пони, которые просто не могут догадаться, что если бы они были такими же, как и Мейн, Атомс, Хорт, то они не были такими, какие есть сейчас. Толстые крупы, наполненные деньгами кошельки, все мысли, ушедшие полностью в работу, медленно высасывающей из тебя радужное сияние и настроение, в конце концов в итоге приводящей к летальным последствиям в виде огромного красного креста и кучи медсестер. Эта жестокая реальность всем сильно насолила вперемешку с стервой судьбой, но что могут сделать пони, которые всю жизнь усердно работают и получают взамен обычное «спасибо», на которое не сестренку младшую не прокормить, ни купить нечего, ни прожить нормально с чистым от роду сердцем.
- Наша история покрыта сплошь загадками и тайнами. – Медленно, но усердно подбирал слова садовод. – Но и тут мы не в силах нормально разузнать, что произошло в нашей жизни такого, что изменило все вокруг нас, перевернуло вверх головой все, что мы когда либо знали.
Все началось с того, что в детстве я потерял свое зрение, а вместе с этим – своих родителей. Атомс с самого рождения был немым, но он не особо жаловался на это и мог еще в какой-то степени находить общий язык с другими пони. От самых мелких личностей, до самых экстравагантных. Наши несчастья пошли после того, как яркий свет на центральной площади Клаудсдейла поразил меня своим сиянием. После того случая, я перед собой вижу только одну картину – яркую вспышку, а за ней – зеленое свечение. Благодаря такому зрению, я могу видеть то, что многие не видят, как к примеру – жизнь в неживых созданиях. Растения не относятся к ним, они живы и живут, растут, развиваются и я забочусь о них. После того света, наши родители, которые и пришли с нами на площадь каким-то странным образом исчезли. И мы остались одни, в зимний вечер. Когда стража узнала, что наши родители пропали, они отправили нас в сиротский приют, где мы и выросли, нашли новых друзей. Там мы и нашли свои метки. Атомс нашел свой талант в смешивании несмешиваемого, благодаря чему чуть не взорвал целую школу, а я смог найти общий контакт с растениями. Я понимал их, они понимали меня и благодаря этому, я смог найти нужные удобрения среди приготовленных веществ Атомса, которые оказались нужны растениям.
Мы открыли свою маленькую лавку удобрений и с помощью этого обрели немного популярности среди алхимиков и просто садоводов как я. Мы накопили немного денег, отправили их в банк, а затем прикупили вот этот скромный домик. Я еще пока не представляю, что это был за свет и почему он поразил именно меня, ведь на площади находились почти около сотни других пони. Но я не могу этого объяснить. Никто не может. Мои с Атомсом попытки разузнать, что было в детстве провалились и никто просто не вспомнил таинственную вспышку, кроме нас самих.
С тех пор, мы пытаемся разгадать эту загадку. Мы ищем древние предметы, легенды которых связанны с этим светом и пытаемся вынести науку на новый уровень в ступени прогресса. – На последних словах, у Хорта повысился тон голоса на более торжествующий. Теперь, он не особо  грустил и понял, что смысла в этом нету. Он устрился поудобней, взглянул на полыхающее пламя в камине и лишь правым глазом посматривал на Мейн, а точнее – на ее будущую реакцию, которая должна пойти после неосторожного рассказа Хорта.

- Что ж... - медленно и тянуще сказал садовод, поднимаясь с теплого от камина пола, и шагая вперед, чуть ближе к темно-зеленому окну, вглядываясь в прозрачное стекло и рассматривая на улице пару красивых фиолетовых цветов, что росли возле дома неподалеку от стеклянной теплицы с чуть запотевшими стеклами. В голову резко ударили мысли, как только маленький лучик света проскользнул по тыкве Хорта. Голова наполнилась чем-то светлым и добрым, какого было воздействие солнца на всех жителей в Эквестрии, но все-же Хорта это не избавляло от множества вопросов, плавающих в голове как в океане, ища свой маленький остров надежды.
- Мы пока сами толком понять не можем. И я не особо уверен, что это была Селестия, ведь силуэтов там не было, а зеленый свет я имел в виду на земле... Ма-а-а-а-аленький такой зелененький огонек, который видел только я, как считаю. - Почесав свою шею, Хорт  шагнул к Атомсу и толкнул его слегка своим копытом. Атомс поднялся с пола, предварительно чуть потянувшись копытами поближе к камину и слегка качнул головой, мол, " В чем дело?". Хорт отреагировал на кивок и показал копытом чуть левее от Мейн, где позади стояло что-то большое, накрытое белой простыней и излучающей какой-то радужный свет.
Это чудо из чудес было как-никак каменное, это выдавало его большие складки на белой простыне, неаккуратно повешенной в сильной спешке, а также все-равно не скрывающей его подозрительный по виду свет, переливающийся, и в конце концов дающее нечто вроде самой странной радуги. Чуть пониже, у основания этого "камня", находилась выгравированная каменная подставка начисто сглаженная самыми редкими инструментами чудо-скульптора и вырезанная на ней мелкими буквами надпись, которую разобрать было почти невозможно. Эту подставку украшали разные красивые узоры по окружностям, в середине располагался сам текст на серебряной пластине, а рядом находились маленькие резные каменные фигурки, также искажающие каким-то образом воздух своим странным теплом, смешанным с невидимым паром, медленно расползающимся доходя до потолка этой комнаты.
Атомс подошел к камню весьма осторожно, предварительно что-то прохлопав своими губами и махнув копытами, разводя по их в разные стороны. Хорт кивнул, медленно встал на одно копыто, поклоняясь этому камню, а затем поднявшись, сказал что-то невнятное, похожее на какой-то иностранный язык, еще никому не раскрывшийся. Химик слегка сдернул простынь и встал рядом, копытами представляя этот камень гостьи.
Вид его сильно будоражил, а свет манил к себе. Такой камень можно было спокойно звать монолитом среднего размера, хотя его огранка не выглядела такой потрясающей, как он сам. Неровные концы такой скалы кончались маленькими кристальными иголками, изнутри светящимися каким-то странным, медленно потухающим, а затем вновь сверкающим фиолетовым цветом, но засмотревшись на такой свет, можно было подумать, что такая "скульптура" просто идеальна по фигуре, а трогать такое чудо крайне запрещалось небольшой деревянной табличкой, с внутри написанными словами "Не трогать!", располагавшейся рядом на небольшой железной ножке.
- Это... чудо, нам привезли из исторического музея в Кантерлоте, как подарок за все заслуги перед Садоводческим Коллективом. Легенда камня гласит, что однажды, когда наша Земля была полностью покрыта лишь океаном, где-то на Экваторе Земли находился маленький островок, где была волшебная скала, исполняющая всего-лишь одно желание. Когда по океану бороздили лишь корабли путешественников и пиратов, один из них, Незнакомец Инкогнито смог пробраться через опасные скалы острова и выгравировать это кусок за двадцать лет. Когда он загадал свое желание стать владельцем мира, монолит отверг его, так как душа и сердце путешественника были наполнены злом и отчаянием. Забрав с собой скалу из-за ненависти с острова и увезя его на корабле, весь экипаж, в том числе сам путешественник превратились в камень за свои злодеяния, и затем, все пошло ко дну и затерялось навсегда. - Хорт медленно шагал к камню, не отрывая от него взгляд. Свет заманил его и Хорт, не удержавшись, прикоснулся к первой попавшейся неровности, которая оказалась чиста от кристаллов и он оказался в полной безопасности. Атомс пытался не смотреть на камень, так как для его единственного зрения этот свет был слишком ярок, а его брату уже нечего терять в таком направлении, ибо ему зрение уже бы здесь не пригодилось.
- Камень называют "Сердцем Монолита". Он стал не таким уж и опасным за столько веков, но по прежнему его свет опасен для чужих глаз, поэтому, Мейн, не смотри на него долго, иначе ослепнешь. - Хорт отвернулся от камня, слегка вздохнул и вновь присел возле Мейн, подводя под себя копыта и поправляя свою тыкву. - Даже если монолит стал бесполезен в магии или волшебстве, Атомс смог найти в его кристалликах какое-то странное вещество, которое при прикосновение с предметом, резко меняет его свойства, а затем, медленно убивает, выделяя опасные растительные споры. Недавно, я и брат пытались понизить степень окисления этого вещества с помощью партеногенеза в веществах, но к сожалению, эффект временный. Рано или поздно, споры все-равно будут убивать изнутри своего владельца. - Хорт взял двумя копытами железную кочергу и слегка подбил дрова внутри камина, не боясь резко наступающего тепла, но все-равно закрывая гостью от него своей тыквенной головой. - Мы решились проверить еще одну легенду, касающуюся этого монолита. Мы нашли старую записку на очень редком пергаменте, где неизвестными мне словами что-то рассказывалось. Мы обратились к библиотекарю в Кантерлоте и он смог перевести нам этот текст. Там говорится... Когда древние камни встанут вместе, откроется древняя луна, всё тайное станет зримым, а сокровище - открытым. Предположительно, наша цель находится в Вечнодиком лесу. А значит, нам завтра прямая дорога именно туда.
Атомс не стал укрывать монолит, его свет наполнял комнату красивыми цветами и такое было просто нельзя не увидеть, а главное - укрыть. Свет не бил в глаза, так как все пони находились у камина и закрывали излишки света своими спинами, благодаря чему, камень не был опасен для слабых глаз, а также приносил даже некую тайную пользу. Но какую - Хорт пока не знал, как и Атомс.
- Если ты хочешь, то можешь нам помочь. Ты, вроде, путешествия любишь и ищешь свою марку. Это хороший способ найти то, что ищешь. - Атомс улыбнулся и подойдя к окну, чуть его приоткрыл, впуская и без того душную комнату порцию свежего воздуха и сам вдыхая чистый воздух с улицы и легкий аромат цветов с улицы. Он вновь потерялся в своих мыслях, но ему было это только на руку, ведь пока он не требовался в разговоре, а привязывается он не любил. Слишком дорого.

Хорту понравилась такая многочисленная реакция Мейн на свои слова о небольшом приключении, и он даже ответил на это легкой улыбкой, когда почувствовал возле себя легкое дуновение ветерка, какой-то странный стук копыт, а затем радостный голос, который судя по всему, по его утверждению в мыслях сопроводился некой продолжительной и синхронной, вновь, улыбкой. Тыква садовода наклонилась на бок, странная по виду тень накрыла яркие глаза, покрывая все внутри темнейшим мраком и невидимыми тенями, закрывая тот самый огонек, горящий изо дня в день, не потухая и грея не только находящихся вблизи пони, но и самого владельца такого потрясающего предмета, а также немного выступая, выглядя как мутный черный дым, выходящий подобно пеплу из глаз.
Чудеса чудесами, но кто знал, что камень имеет свои положительные и отрицательные эффекты, ведь все в этом мире не идеально. Не смотря на такую красивую и затягивающую форму Монолита, он был с самого начала инородной для всех никому не нужной пустышкой, просто стоящей на экспонате в самом богатом музее столицы и прохлождаясь день за днем, не находя своего покупателя на аукционе и не оправдывая своих ожиданий перед торговцами, владельцами, переходя из одних копыт в другие, но по-прежнему оставаясь одним, в мрачном подземелье, освещая углы из-под простыней разных видов, материалов. Ведь Монолит так и мог остаться навсегда погребенным в огромном хламе безделушкой, который уже давно устарел в таком огромном городе и музее, пока его кто-то не взял, снова, но уже с более положительными последствиями так и для него самого, и для хозяина, единственного и неприкосновенного, который стал обычному камню не только лучшим другом, но и единственным хозяином, желание которого должно было сбыться.
Кто стал этим самым хозяином? Неизвестно. Хорт не знал. Атомс – тоже.
По всему дому пронесся очень сильный и плачущий крик, наполняя каждый угол каким-то страхом, а также сильным ультразвуком, оглушая всех, кто бы не находился на первом этаже этого здания. Атомс прислушался, его уши стали торчком, а взгляд даже побледнел от такого мрачного крика. Похоже, что он даже мог знать, что это такое, но он по-прежнему молчал. Хорт отвернулся от Мейн, подошел к белой деревянной двери и приложился тыквой к ней, что-то прослушивая оттуда.
Второй крик, уже более мощный и внушающий. Хорт резко отклонился от двери и испугался, дернувшись на месте и отойдя подальше от двери ближе к яркому монолиту. Единорог встал рядом с братом, переглянулся с ним и кивнул в сторону двери, сопровождая своим испуганным взглядом.
- Кажется, проснулся… - таинственно проговорил Хорт шепотом. – Сбегай за перекисью, она в моем втором шкафу слева. Я только расскажу ей и приду к тебе.
Атомс кивнул, медленно вдохнул в себя воздух, прижал свои уши поближе к голове, подошел к двери и аккуратно ее открыл, будто боясь ее поломать. Исчезнув в дверном проеме, послышались множественные шажки, странный хлопок, а затем все более и более заглушающиеся и заглушающиеся цоканья чьих-то копыт.
Хорт подошел к Мейн и встал напротив нее, обдумывая внимательно свои слова, чтобы вдруг не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Т ого, чего знать новой гостье пока не нужно.
- Блюмейн, послушай меня внимательно… - Протянул Хорт, вздохнув. - Пару лет назад, я был в Приграничье Эквестрийской территории, где находится Волшебный лес, ближе к Кристальным горам. У меня, как еще у трех моих коллег, там была очередная миссия на поиски аномальных растений, предметов, всего, что касалось чего-нибудь волшебного или наполненного магией. Наша экспедиция проводилась в самых глубинах леса, и благодаря чему, мы смогли найти очень редкие экземпляры растений, почв и даже некоторых животных. И я тоже кое-что нашел… Но я скрыл свою находку от коллег и передал им только часть найденных растений и животных. Главное, то есть… мой экземпляр… находится в нашей переделанной под комнату кладовке. Именно оттуда, по звукам, доносился этот… крик. Это растение – редкий результат преобразования, скрещивания чего-то растительного и животного. Оно умеет говорить, ходить, писать, и все, что может обычный пони, но к сожалению, оно мало обучено и еще не подходит для экспертизы.  – Хорт еще раз вздохнул и направил свой взгляд на пол. – Я прятал его. Мы прятали его от посторонних глаз, чтобы такой необычный экземпляр не пропал в копытах личных научных заместителей Принцессы Селестии или Луны… Я прошу тебя, для начала, помочь мне с этим. Чтобы эти звуки прекратились, растение должно заснуть и вновь питаться перекисью из почвы, которую мы сделали с Атомсом специально для этого вида. Я… я не знаю, что его пробудило, возможно, дело в твоем запахе, или вообще в чем-нибудь незнакомым для него, но дело в том, что реакция мгновенна и… может не весь Понивилль, но так парочка домов рядом с нашим может серьезно пострадать, как и мы сами, от ультразвукового излучения, которое оно может издавать  очень длительное время. Итак, Мейн, ты должна показать свою ориентацию в местностях, а поточнее, в этом самом доме. На кухне, в третьем комоде слева, поближе к стене, есть полностью белая пачка с порошком – экстрактом внутри. Он поможет заглушить на время боль у хлорофильных клеток. Принеси его Атомсу, он будет ждать тебя внизу. Пачку следует нести очень аккуратно, Мейн, так как этот экстракт ядовит и любое соприкосновение с кожей или попадание в дыхательные пути может привести к летальному последствию для тебя.
Хорт выбежал в дверь и со стуком пробежал вниз по лестнице, заворачивая вправо и останавливаясь возле небольшого железного шкафчика с надписями «Не открывать». Открыв его, садовод достал пару мешков с неизвестным содержимым в зубах, а затем перенес их за деревянную дверь возле химической лаболатории Атомса. В это время, сам химик искал ту самую перекись, которую он недавно куда-то положил, а вспомнить куда - не смог. Роясь по разным ящикам, он не раз разбивал то одну, то две хрупкие колбы с препаратами, но он не отвлекался на эти мелочи и продолжал рыться до тех пор, пока не нашел нужный ящик с нужными ингредиентами. Магией собрав все разбитые по-случайности стекла в огромную стеклоподобную корзинку с отбросами разных веществ, Атомс рысью побежал к Хорту поставил перекись на пол рядом с дверью и мешками с другими веществами.
Пронесся еще один умопомрачительный крик, и на этот раз, в ушах двух братьев остался только звонкий писк и резко заболевшая голова. Атомс схватился за свои уши и прислонился к стене, чувствуя странную боль в голове и просто страдая от нее. Хорт же стоял и ждал, не обращая внимание на все признаки. Он лишь дожидался нужного момента, а тыква на его голове притупляла все звуки, идущие из-за окружающего мира.
Когда крик стих и Атомс перенесся в нормальное положение, оставалось ждать только Мейн, и надеяться, что она найдет, что ищет.   

Хорт естественно не мог не посмотреть на своего брата, чтобы своим взглядом своеобразно не «просканировать» его состояние на наличие каких-нибудь серьезных угроз его здоровью. Единственное, что очень сильно попадалось во взгляд, так это небольшой кровяной остаток возле ушей, который видимо, вытек еще с самого начала всех этих криков. Атомс, естественно, говорить об этом не стал, так его обязанность и сама гордость просто не давала ему этого сделать. Хорт хотел его отругать по этому поводу, но уж его состояние, да и задание было не тем. Он решил оставить эти бредни на потом, чтобы рассказать ему, насколько он дорог, почему это сделал, и чтобы больше такого не повторилось.
- Кажется, Атомса заметно оглушило… - проговорил садовод, копытом поворачивая голову Атомса чуть вправо, осматривая его поврежденное ультразвуком ухо. – Аж кровь пошла! Черт, почему ты молчал? Такое могло произойти только со второго раза, и ты это все время скрывал?! – обратился Хорт уже к своему брату.
Атомс только молчал. Состояние его лица заметно поменялось с серьезного, на виноватое. Он просто не подумал, что такой, по сути, пустяк, может привести к жуткому последствию в будущем, о котором он пока не подозревал, но и не догадывался. Только его брат, который получил должное образование, мог спокойно поставить диагноз почти любому проходимцу, только глянув на него с нужной стороны. В общем, такая аккуратная способность помогала садоводу узнать причину заболевания у растений, некоторых животных, а также прописать нужные препараты или же свой антидот, благодаря которому поправка просто гарантирована институтом.
Хорт последний раз взглянул на брата с продолжительным вздохом, а после неровно уставился на гостью, продумывая будущий план действий.
- И как же теперь быть-то… Без твоего слуха, Атомс, мы не сможем определить, что такое произошло внутри этой двери... – Хорт уже было захотел заглянуть внутрь двери и убедится, что его опасения медленно подтверждаются, но Атомс отгородил его, легонько толкнув в бок и аккуратно закупорив дверь собой, отвергая такой поступок многочисленными отрицательными поворотами головой.
- Да-да, я понял. О! – резко повернулся он к новой гостье. – Мейн! Слушай, ты не откажешься мне помочь еще раз? Просто, в связи с неработоспособностью Атомса, я не могу пойти один. Кто-то должен подстраховывать меня сзади, пока я постараюсь успокоить образец. Все очень просто! Смотри… Значит, порошок, который ты принесла сюда, нужен для того, чтобы воздействовать на растение как успокоительное. Само оно вред причинить может, если им промахнутся и попасть, к примеру, на меня, но если мы напугаем Его, то мы просто обязаны это сделать. Его крик может с легкостью повредить все здания по округе, а также, может просто убить большинство пони, как и нас! Но надеюсь, этого не произойдет… Итак, Мейн, ты берешь порошок и медленно входишь в дверь за мной. Запомни: никакого удивления или противоположных эмоций у тебя быть не должно, только твердое спокойствие. Оно реагирует на всё в окружающей среде и какие-либо действие, без моего разрешения, проводить нельзя. Пока я засыпаю семена из мешка в почву, где Оно проживает, ты даешь мне шепотом отчет о всех своих действиях, которые вдруг решила провести. Пока всё ясно? Просто иди за мной и все будет хорошо…
Хорт не стал дожидаться, пока Мейн ответит – выбора у всех все-равно пока не было. Медленно, дверь заскрипела и садовод вошел в помещение, в воздухе, пропитанном через - чур многими препаратами хим - обработки. По всем маленьким углам кладовки прогнили деревянные балки, которые еще с чудом стояли и выдерживали каждый шаг по лестничной клетке сверху. Свисающие до пола обои, были полностью истерзаны чем-то острым, а свет из продолбленного потолка посередине комнаты, легко выдавал присутствие пыли и других веществ в воздушном пространстве. В этом самом свету, стояло нечто невероятное и не виданное для обычных глаз пони. Почти метровое растение, с ростом обычного пони сложилось в калачик на огромном участке почвы, полностью разбросанной по всей комнате, с продолбленным полом. Его вид был похож на обычное гигантское растение, которое проросло очень неожиданным для садовода образом, но о его обычном виде можно было только судить и фантазировать – его вид был воистину непредсказуем.
- Привет, мой мальчик… Как твои дела? Хорошо спал? – шепотом проговорил Хорт, медленно подходя к чудо-растению. – Умничка ты мой, дай я тебя поглажу.
На слова Хорта, растение подняло свою округлообразную голову и слегка приоткрыло странный рот. Об эмоциональном состоянии этого чуда можно было только гадать, никаких действий или еще чего-нибудь Оно пока не предпринимало, видно, приняло Хорта за своего. Хех, чудеса свете бывают, но чтоб такие – об этом пока стоило подумать хорошенько самому гениальному ученному в истории Эквестрии, и даже бы он не смог догадаться, откуда взялось такое создание, хотя, пока бы он думал, Оно его уже бы сожрало.
Хорт медленно подходил к Ему, и одновременно ждал, пока Мейн выразит чудом свое недовольство и сможет его подстраховать в этот опасный момент.

- Что ж, значит, пора нам приступать… - тихо добавил садовод, прежде чем усесться рядом с чудо-существом и медленно погладить его по лиственно-подобной голове. Мягкое шуршание после прикосновения было очень похоже на осеннюю листву, так сладко звучащих, под копытами любого прохожего, а запах с гривы был очень неестественным, но все же дающим о себе знать сполна, ибо такой цветочный аромат ни с чем спутать невозможно, только немного посравнивать с другими, более ветреными благоуханиями.
Это существо по виду было очень радо вновь увидеть Хорта, из-за чего листва на «копытах» просто встала столбом, а рот неровно открылся, издавая тонкий писк, время от времени. За открытой пастью можно было увидеть длинный, как лиана язык, который был ровно уложен во рту тонкой спиралью. Легкое поглаживание заставило Его встать с высохшей почвы и попятится на садовода, как будто что-то ненароком прося. Хорт скорее игнорировал такой проникающий взгляд, но это не мешало ему состроить ясную солнечную улыбку. Из-за света, падающего на твердую тыкву можно было заметить неровный взгляд садовода, да и сами белые глаза, с оттенком туманного зеленого вместо ярких, насыщенных тонов.
-Я вижу, ты рад меня видеть, Флори. – Хорт вновь улыбнулся и посмотрел Ему в глаза. – Ты еще помнишь это имя? Сколько ты тут просидел в долгом мрачном сне? Года два, может? Если, не считая, что ты просыпался довольно часто и просто мешал пони работать и жить, в конце концов. Столько забот на тебя уходит… Рано или поздно, ты должен наконец дать свои плоды, мой мальчик… - Садовод попятился, почувствовав на своем теле какой-то эмоциональный всплеск. Видеть его он его не мог, в виду его слепоты, но нервно дрожащие на своей груди копыта он смог прочувствовать до самых костей, а этот, вдруг, появившийся из ниоткуда кислый запах в воздухе вовсе произвел на садоводе очень тревожный эффект.
Внутри Хорта дрались два пони. Само зло и отчаяние, которое смогло бы обеспечить ему не только в хорошее настроение по утрам, здоровом слухе, но и в здоровье других, однако для этого придется пожертвовать тем, что Хорт так сильно стремился найти, вырастить и получить от этого нечто невероятное.
А вот другая сторона просила, чтобы оставить все как есть, и забыть все мелкие шалости нового друга. Это могло бы обойтись многим жизни, детей, родных, но разве сможет обычный садовод найти маленький компромисс, который помог бы всем и вся? Да и как его искать, где? Еще больше ресурсов, еще больше деталей и почвы – это теперь казалось просто не выносимым и просто все оставить – проще простого, но разве позволит внутренняя гордость сделать такой грозный и бесчувственный поступок? Выбор, конечно, не велик, увы, но теперь все зависело  только от поведения не только самого Хорта, но и Флориана. Забавное имя, не правда-ли? Ну, а как по-другому называть такое странное существо, состоящим из растительного комплекта, кроме как более чем растительным именем? Оно хорошо сочетается с внешностью, подходит по характеру, да и выговаривать его, как длинное имя Хорта не приходится. Значит, найден идеал, что скажешь.
- Мейн, кхм… Медленно подойди к Флори. Можешь попробовать его называть именно так, если конечно, он позволит. – Хорт глянул на Флори и тут же получил да ровных моргания. Посредством чего должен общаться Флорианин, если по-другому просто мешает строение его прежнего организма? Конечно, посредством чего-то другого, как вот, к примеру, моргание или жесты. Но так как сейчас сие организм был очень ослаблен препаратами и просто не мог нормально функционировать, по другому выразить свое недовольство или согласие, он не мог.
Просто рухнув в копыта садовода, растение заметно облегчило свою хватку взглядом и просто в неком «блаженстве» валялось в теплых объятиях, а палящее из продолбленной дырки солнце заметно грело его зеленовато-желтые листья.
- Черт… - едва слышно выдавил из себя Хорт, оказываясь в своеобразном плену и в заключении, без вызова соответствующей поддержки. Два небольших мешочка, поставленных возле двери наружу, просто незаметно блестели вдалеке, а Хорт нервно продергивал своими глазами, придумывая, что же в такой странной ситуации делать. Просто и легко было забыть, зачем ты сюда пришел, кроме как не посмотреть на Флори, но так как по приходу сюда была какая-то цель, значит стоило ее немедленно выполнять, пока ты не был в полу-гипнозе.
- Мейн… Мейн! Прихвати мешки рядом. Вот я дурак, забыл совсем про них…

- Ха-хах! Ты чего? Что же еще можно делать в такие трудные минуты? – Хорт, на внешний, так и внутренний вид сильно развеселился, в его светящихся глазах мелькнул какой-то лишний огонек, вылетая за пределы темноты внутри.  Не то что бы это было не к добру, или такое, слишком веселое настроение могло навредить ему-же самому, но некая долька опасности и риска была, ведь такое странное настроение у Хорта было совершенно впервые. А значит, на пути к чему-то новому, всегда должны быть последствия.
Только сама Селестия знала, что за споры или газы выпустило это существо, прежде чем отнежиться в крепких объятьях. И Хорт тоже не знал, такое чувствовать ему впервые пришлось, что тут можно еще сказать. В крови мог бурлить адреналин, и это садовод понимал, и чтобы успокоится, ему нужно было выпустить всю свою энергию куда-нибудь в ближайший угол или, желательней, подальше от этого Богом забытого места. Хотя, что сделано – то сделано, и теперь, думается, обратного пути нет.
- Конечно же общаться! Ты подходи, не стесняйся!  - Встав и выпустив из своих крепких копыт Флори, Хорт  закружился юлой в этом маленьком подобии чулана. А выпавший из объятий Флори с треском упал на твердую землю. И на его вид, и на вид Хорта смотреть было слишком забавно, можно сказать по-чудачески, но этот напор ниоткуда взявшейся энергии тут же пробудил в садоводе неизвестного ему же существо, а Флори только набирал свою природную энергию и боль.
План был разрушен в пух-и-прах.
А значит, это паника.
Дверь скрипнула, вошел Атомс, придерживая свое ухо копытом с засохшей на нем кровью. Когда он повернулся с безразличным выражением лица и оглядел комнату целиком, вглядываясь в своего растерянного брата и одурманенное растение, он тут же заменил его на встревоженный. Копыто спустилось на грязную землю, смешивая кровь и грязную воду. Завороженный химик понял текущую безвыходную ситуацию и толком не понимал, что предпринять. Впервые в жизни, он был только в полном тупике, а его голова, его мысли просто улетучились, превратившись в атомы на гамма-уровне и пройдя через черепную коробку с легкостью.
Первое, что он предпринял, так это одним копытом схватил Блюмейн. Он предпринял для начала отвести Мейн в безопасное место, которая, еще как на копыто, находилась ближе всех к Атомсу. Химик старался не дышать тем воздухом, который витал в комнате. Почуяв странное благоухание, его чуйка сработала мгновенно. И тем самым, он машком распахнул дверь и толчком отправил Мейн за нее.
Безопасность – превыше всего.
Теперь, ему оставалось только вывести брата и запереть эту комнату на ключ. Это оказалось очень тяжелым заданием благодаря двум ошибкам Хорта. Первая – причинение физической боли. Резкий уход от «обниманий» растения просто отправило его в полный нокаут. Боль, которую Флори не испытывал уже долгие месяцы вдруг посетила его и заставила просто вспорхнуть в комнате, как бабочке. Даже без приспособлений.
Вторая ошибка – вдыхание газа и близкий контакт. Это и послужило Хорту хорошим настроением и уроком. Выброс эндорфинов просто вывел садовода из себя, а контакт – мог заразить невиданной болезнью или того хуже – отравить. Благо Селестии, летального исхода не произошло.
Атомс подхватил мешки магией просто на бегу. Его план в голове был неполон, но четок. Как только расстояние между ним и растением было сокращенно до миниума, он выплеснул все содержимое мешка прямо на Флори, попутно спотыкаясь об вдруг образовавшуюся перед передними копытами ветку. Лицо Атомса резко вляпалось в грязь и окрасило белую шерсть в коричневые цвета, а боль в носу, выступившая из головы просто чуть не убила химика изнутри. Терпеть боль было невозможно, и химик попятился, сжался. Его медленное поднимание из грязи затягивалось, причем на максимальное количество времени. За это время, порошок в мешках мог уже потерять свойства на растение, но хорошо было то, что не только эффект «снотворного» приносил этот чудодейственный порошок.
Поднявшись на копыта и не обращая уже ни на что внимания, Атомс метнулся к брату, четко перебирая копытами по грязи. И когда он подбежал, то получил резкий смешок прямо в лицо.
- Уха-ха! Привет! Как дел-л-ла? Хорошо-о-о-о-о спал? Завидую…
Слова тут не имели значения. Пока. Химик уже предугадал какие-нибудь действия, но пока никакие из них не оправдались.
Пока брат пытался прийти в себя, Атомс смог дотолкать его до двери, прежде чем отправить его за нее и получить резкую звуковую волну в спину. Такой толчок выбил химика из равновесия и свалил на землю. Второй раз.
Но когда звук стих и удручилась полная тишина – такой расклад успокоил Атомса. Развалившись в грязи, как в собственной постели, Атомс наполнился широкой улыбкой.
Оно ушло. Убежало. Дырка в потолке исполнило свое неизвестное предназначение.
Хорт остался за дверью, прислоненный к первой попавшейся стене. В его голове происходили огромные боли, а само тело просто не подчинялось нервной системе. Он почувствовал толчок, но не упал, а устоял и встал ближе к лаборатории…
- Черт… - единственное, что вырвалось с уст садовода, когда тот смог оклематься, повертев головой почти во все возможные стороны.

Садовод замолчал. Сразу было видно, что мысли о его «творении» не покидали его ни на секунду, и эта странная тишина в комнате могла продлиться достаточно долго. Все это время Хорт слышал, как Мейн волновалась за него, как она пыталась помочь, хоть и не смогла, а Атомс просто-напросто спас всем жизнь, без лишних слов. Но каждый будет вознагражден. Если не считать того, что Флори скрылся с глаз через отверстие в потолке. Но пока, это можно отодвинуть на второй план.  В конце концов, такой удачный день.
Хорт медленно оттолкнулся от стены и подошел к Мейн. Не разбираясь, не смотря на предрассудки, он просто обнял ее, так сильно и крепко, как только мог.
- Ничего, Мейн… Ты только не плач, это не твоя вина, а моя. У нас здесь и сейчас настоящие герои, и ты один из них…
С этими словами, садовод отпустил Мейн из своих объятий. Он подошел к двери в чулан, открыл ее и увидев перед своими копытами Атомса, всего испачканного в грязи с нелепой улыбкой, взял его передними копытами за подмышки и затащил в комнату, вновь закрыв дверь. За химиком тянулся жирный и грязный коричневый цвет с самого чулана, да и сам он сейчас был не в том положении, чтобы так широко улыбаться. Хотя, не скажешь, что сейчас у него в голове навис сильный груз, как у Хорта.
В голове Атомса всегда плыли легкие и воздушные мысли, такие стремящиеся и просто бодрящие, что для их воплощения просто подать копытом можно.
- Плюс один. – протянул садовод. – Мы все живы и, вроде, целы. Если не считать эмоциональное состояние…
Атомс вновь не обратил внимание. Его широко раскрытые глаза были нацелены в потолок, высматривая неизвестную белизну. Складывалось такое ощущение, что этот единорог не реагировал вообще, просто валялся в грязи и отключился еще давно, там, в чулане после звукового удара. Хорт решился это проверить все это после своих слов.
Он подошел к Атомсу и дал ему серьезную пощечину. И тот прозрел чуть-ли не мгновенно, мельтеша глазами во все стороны, поворачивая голову туда-сюда и просто неимоверно быстро поворачиваясь. Хорт остановил голову копытами и заглянул в глаза. Настолько мрачно и сильно, что Атомс остановился и из его действий осталось только подергивание передним копытом.
Зрачки Атомса были расширены чуть ли не на все глаза. Помрачневшие глаза выдавали только одно – страх. Хорт вспомнил, что это такое… И он, от грусти, вдруг нахлынувшей изнутри, обнял своего брата.
А в тыкве послышались легкие всхлипывания…
- Боже… дурачок ты мой… Зачем ты туда поперся-то… Знал ведь… 

- Черт-черт-черт! Мне срочно нужен молтогроним… Но-но… - Хорт мчался по всей комнате, роясь в разных ящиках с посудой, заглядывая в комоды, как и в нижние, так и повыше, пытаясь найти то самое нужное вещество, которое помогло бы ему. Точнее, может и не только ему.
Остановится он не мог. Реальность отгородила его огромной стеной и заперла в его же голове, оставляя наедине с мыслями и возможными там же последствиями. И, может быть, Мейн чуток не понимала, что происходило сейчас, но Хорту не было времени все объяснять, вдаваться в подробности и просто бездействовать. На кону – чья-то жизнь, но для Хорта, эта жизнь не «чья-то», а именно родственная его.
Вынося за собой очередной комод, он достал некое подобие округлообразной колбы, в которой плавало желе-подобное вещество с красноватым оттенком. С светящимся красноватым оттенком.
- Ага! Вот он! Если размешать его с аспирином или с пучком ветви «Пушистика», может и получится… Да-да-да… Но где найти его…
Он бросился к своей родной стойке, где процветали его разновидные растения, с такими свойствами, что аж он мог позволить себе удивится еще пару лет назад. По случайности, по своей слепоте, он уронил какую-то колбу, которая при соприкосновении с землей напрочь раскололась на самые мелкие стеклышки. Совершая один неверный шаг – и стекло глубоко впилось прямо в заднее копыто. Вот до чего может довести его неосторожность и торопливость... Минимум концентрации – и все летит к чертям.
Боль пронзила его насквозь. Терпеть у него сил не было, но лишний звук в голосе только помешал бы ему. Перетаскивая одну колбу в сторону, другую наперекосяк и ставя перед собой, он брал листики растений слишком заносчиво и аккуратно, тратя при этом уйму времени. Хотя его старания не прошли зря и состав был как минимум на половину своих свойств – готов.
- А-а-а-ай… Надо найти перломин, но… Ч-черт, как б-больно-то… - Самоупрямству ему не занимать, даже такое сильное чувство не способно было его остановить на пути к заветной цели. И этой целью был не он.
Атомс лежал на полу без движения, на его лице так и остановилась та веселая улыбка. Но Хорта она вовсе не веселила, пока тот носился по комнате и осматривал его одним глазком, который в итоге упирался в другую темную сторону тыквы. Химику ничего не мешало встать, его копыта были свободны как никогда, но его голова… что-то с ней было не так, как будто она попала в какой-то крио-стазис. Мысли остались замороженными, тело не двигалось, но чувствовало боль, глаза просто не поворачивались и не давали никаких признаков его жизни.
Но его сердце колотилось. Колотилось очень сильно, достаточно быстро и безостановочно. Вот, что единственное могло прекратить существование брата садовода. Его больное сердце…
Хорт остановился посередине комнаты. Застыл сам, как кукла, у которой кончилось время развеселить жеребенка. Заветный ключик на спине потерялся в просторах небытия, а сами чувства пропали, как будто их смахнули копытом.
- Я… я… о-нет… я забыл… забыл! Где-где-где… - Хорт стучал копытом по своей тыкве, с небольшой силой, но достаточной, чтобы в голову вбивались не только тугие мысли, но и жесткие болевые удары. – Ага! Кабинка!
Метнувшись на кухню, он обратил свое внимание на кучу разных кабинок и пакетиков с чаем. Их было настолько много, что глаза разбежались сами собой. Но его интересовало не то, чтобы это и чтобы лишнее не мешало, он просто махом скинул все содержимое на пол, доставая заветную чашку. Чашку с маленьким пакетиком внутри.
Чашку он пронес в заветной вырезанной трещине в тыкве. Она не раз помогала ему таскать разные вещи, а сейчас она вправду сослужила ему хорошую службу. Он кинул чашку в стол, от чего та разлетелась как фейерверк. Подобрав копытами заветный пакетик, все содержимое он высыпал прямо в колбу, где таилось таинственное вещество.
Наконец, добавив туда воды, он тщательно размешал все внутри и, схватив чашку, подбежал к Атомсу.
Открыв ему рот как можно шире, Хорт влил эту тянущуюся желе-подобную жидкость прямо туда, откуда она пошла прямо по организму… и в кровь.
А Хорт, выкинув чашку так жестоко, как только мог, вновь оказался в полной грусти, сжимая свою головную тыкву первыми передними копытами.
И по всему дому, тянулся вымазанный кровавый след, который все это время шел за Хортом по пятам. То стеклышко вошло в копыто очень глубоко и чтобы достать его – понадобится гора усилий…
- Шшш... Вот! Вот!! Все… тише… тише… ты в безопастности… - погладив Атомса по его гриве, садовод не решился встать. Боль взяла свое.